Я ЖИЛ НЕ ТАК…

Я жил не так. Я вечно ожидал.
Недели, месяцы и годы шли впустую.
Терпел так долго лживый карнавал,
Где лицемерие с предательством флиртует.
Всё верил, завтра время перемен
Наступит точно в жизни, чтобы дать мне силы,
Забрав печаль и горести взамен;
Но ожидания мои переносились.

Казалось прежде, жизнь мою свернёт
С унылой этой и неправильной дороги,
И с плеч навеки я стряхну сей гнёт,
Зарю встречая завтра новую с востока.
Но время шло, и каждая заря,
Увы, мне нового ничуть не приносила.
И стало ясно: ожидал я зря,
Проходит мимо жизнь, и угасают силы.

20 ЛЕТ

Пора нигилизма – все мифы развенчаны,
Глухим не услышать глухих.
Я был беззаветно влюблён в одну женщину,
Кропая плохие стихи.

Гормоны играли Кобейна с Бетховеном,
Не зная о слове «стоп-кран»;
Дрались каждый день мы за что-нибудь новое,
Не чувствуя ссадин и ран.

В империи лживых циничных прагматиков
Мы были наивно честны –
У них было всё так логично и складненько,
А мы с явью путали сны.

Прошло двадцать лет – раны всё не залечены,
В полку нашем – брешь панихид;
Но я, как и прежде, люблю ту же женщину
И те же слагаю стихи.

МОЛЧАЛИВЫЙ РАЗГОВОР С ОТЦОМ

Курю и кутаюсь в табачный дым,
Во рту стирая горечь сладким чаем.
«Отец мой стал совсем уже седым», –
Невольно про себя я отмечаю.
Он пиво пьет, а мне уже нельзя,
Вот парадокс – мое слабей здоровье;
Глядит вокруг, придирчиво скользя
Знакомым взглядом. Чуть поводит бровью.
Не знаю даже, что ему сказать –
Не виделись мы года три-четыре;
Я без отца на кладбище вёз мать,
Я без отца бухал один в квартире...
Сидим. Молчим. К чему сейчас слова?
Они пусты и будут неуместны;
Пусть отдохнет седая голова,
Мы помолчим. Неспешно... тихо... честно...