***
Бабушка по кличке Война:
взрывы, пламя с дымом седым…
Боже, это моя страна?!
Нет, не сладок нам отечества дым!  

Щедрик, щедрик, щедрівочка,
Прилетіла  ластівочка…

Все еще крыло Рождества
над землею нашей парит.
И звезда его торжества
с миром о любви говорит!

Нова радість стала,
Яка не бувала!
Над вертепом звізда ясна  
На весь світ засіяла!

Голый парень на морозе стоит,
чтоб не скучно было там воевать.
Пусть померзнет – а потом инвалид –
будет знать как протестовать!

Добрий вечір тобі,
Пане господарю!
Радуйся, ой радуйся, земле.
Син Божий народився!

Льется кровь с обеих сторон,
И от ненависти стынут слова!
Гибнут дети – но трещит чей-то трон!
Плачет светлая звезда Рождества…

Не плач, Рахіле,
Глянь – діти цілі!
Не умирають, а оживають,
А оживають…

                      ***
Что мне вспомнить о детстве? Быть может, вот это –
                                                                                 жара,
дача, лес… Я у деда под Киевом – флоксов касанья,
откровения флоксов, их полусмешные признанья
и весёлая дачная, как мошкара, детвора.

Или это: мне пять, и сосед скалит зубы, шутя.
Он стреляет в котов с идиотски-весёлой улыбкой.
Извивается кот на земле и кричит как дитя.
Я бегу по двору, и земля ощущается липкой.

Мне пятнадцать, и новенький в классе, и я влюблена:
он кудрявый поэт, и зовут Эдуард, и красавец.
На меня – ноль вниманья, и этой любви белена
отравляет мне душу… Любовь исчезает как глянец.

Было многое после,  и годы куда-то летят…
Отчего же всё чаще я вижу соседа улыбку
и картинку: тот кот, издыхая, кричит как дитя?!
Я бегу по двору, и земля ощущается липкой.

                         Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом,
                         а  одно только нужно. Мария же избрала благую часть,
                        которая не отнимется от нее.
                                                                             Ев. от Луки, гл. 10, 41-42
          ***    

Меня называли Марией,
а я оказалась Марфой!
Подрезаны мои крылья
и спрятана моя арфа.

Ведь после базара не нужно
ни музыки, ни полета,
ни слова Учителя. Ужин
важнее всего да работа.

Обильное угощенье
радушно встречает гостя.
Надеемся на прощенье,
да жиром заплыли кости.

Но все же сквозь чад кухонный
доносятся звуки арфы.
Сквозь быта чугунные тонны…
О, Марфа, трудяга Марфа!

И все ж доносится Слово
сквозь грохот горшков и тарелок,
сквозь крики ослов – так ново,
и так непривычно смело!

И все сжигает пожар твой,
о, Слово, ведь ты – стихия!
Меня называли Марфой,
а я оказалась Марией!