***

Без семьи, без голоса, без денег
Через лес и степь я шла к зиме.
Был какой-то хмурый понедельник,
И то ли закат, то ли рассвет

Догорал, как крохотная свечка
В полумраке тлеет на столе;
Шерстяная старая овечка
Прижималась под пальто ко мне.

Женщина озябшая стояла,
Теребя сиреневую шаль,
Кто мы с ней, тогда она не знала,
Женщина - озябшая душа.

Падал снег на крыши и дороги,
На деревьях иней застывал,
И седая старая тревога
Шла к зиме за мною по пятам.

Шерстяная рваная овечка
Потерялась где-то – не найти!
В снег упало звонкое сердечко,
Вьюжной ночью сбив меня с пути.

Сквозь стекло мне виделись гримасы,
Нервные сплетенья тонких рук…
- Говорят, ты – бомж, - сказал бесстрастно,
Дверь захлопнув в ночь, мой старый друг.

Улыбнулась тихо и беспечно
Мне подруга давняя сквозь сон:
- Говорят, ты – тень… Уйди, исчезни!-
Написала крыльями ворон.

…Снегом занесенная избушка,
Кот у печки, крошки на столе,
Шерстяная детская игрушка,
Выцветший от зим и весен плед -

Дух лесной всему хозяин строгий,
Мы с ним коротаем январи,
Не тревожа сон его, к берлоге
Редко прилетают снегири.

Гостем на затерянных тропинках
Не решался быть давно никто:
Видели тут ведьму у калитки  –
Женщину в сиреневом пальто.

Поезда

Вновь тысячи вокзалов позади –
Неумолим в слепом побеге поезд.
И тысячи вокзалов впереди.
Конечная - другой сердечный полюс.

Луна разматывает свой клубок,
Свернувшись, как котенок, в лапах ветра,
А город убегает на восток,
Отсчитывая дни и километры.

В висках стучат колеса, и стоим
Мы у окон летящих вдаль вагонов,
А город растворяется, как дым,
В молчании охрипших телефонов.

И цокает назойливо в груди
Бессонной тишины сопровожденье,
И цепь случайных станций впереди
Уходит в небосвод стальным сплетеньем.

От пыли звезд не видно, на часах
Сомкнулись стрелки нервными губами…
Мы оказались в разных поездах
Со сломанными детскими часами.

Мы заплатили счастьем за билет,
Чай и постель нам выдали бесплатно.
Зачем Вам знать теперь, сколько мне лет? –
Ведь их не хватит на билет обратно…

***

Твоей отчеканенной резкости
Послушна была я едва,
И, битые карточной меткостью,
Со строк покатились слова.

Ступеньки, аккорды и линии,
Как смерч, заплясали вокруг,
И вдруг, словно мячик резиновый
В снег выскользнул резко из рук.

Остались лишь ночь и молчание,
И лампа, и тень на стене…
Когда постучал ко мне в спальню ты,
Уже розовело в окне.

И в первом снегу, словно яблоко,
Мой голос упрямо горел
И слушаться мне только радугу
И звездное небо велел.