***

У месяцев – мужские имена.
А между тем ведь трем четвертым года –
будь осень то, зима или весна –
суть женская назначена природой
и русским языком. И лишь одно
иначе лето определено.
Оно – «оно». И в нем двойное дно:
мужское в нем и женское начало.
Оно пьянит, как терпкое вино, –
заметим здесь, что и вино – «оно»,
и море – тоже: в нем песок и скалы,
волна и берег, лодки и причалы…
Но возвратимся к лету. Пригуби
и – пей его до дна. И – полюби! –
его жару и зной, шальные ночи,
хмельные дни и пьяную волну,
его ветров звенящую струну,
когда прибой смеется и грохочет,
и – штиля неожиданный покой…
Продли его неспешною строкой –
ведь лето тоже уходить не хочет.
Но времени неумолимый ход
его торопит. Осень в свой черед
заплачет ливнями, потом зима завьюжит…
Дожди и слякоть, гололед и стужа –
три месяца и три, но это все не в счет, –
и лишь весна гонцов своих пошлет
за новым летом, и начнем сначала
счастливых летних месяцев отсчет:
июнь, июль и август…
Жаль, что мало.

***

Дрожащей пены клочья на песке
слизнет волны язык.
Закат завис у дня на волоске,
и резкий чайки крик
не нарушает берега покой.
От солнца заслонив глаза рукой,
слежу, как в облаках
истаивает птичий силуэт
и крыл ее размах,
напоминающий бровей разлет.
И тает день, как этой чайки след…
Чей лик склонился над простором вод?
Кто росчерком крыла,
как росчерком пера,
знамений руны чертит в небесах?
Какую письмена несут нам весть?
Не знаю я. Мне не дано прочесть,
как не дано мне время удержать.
Но есть перо, чернила и тетрадь.
И росчерком пера,
как росчерком крыла,
летящею строкой
я сохраню в стихах
и птицу в облаках,
и берега покой.

Люстдорф

Кроссовки, джинсы, на плечо – рюкзак
(Спортивный стиль сегодня снова в моде),
И куртку потеплее – по погоде,
И к морю – в Черноморку, просто так, –
Благодаря и радуясь свободе.

Трамваем до Люстдорфа – битый час
Трястись, но времени теперь навалом.
Для счастья нужно, в сущности, так мало –
Глоток свободы в день хотя бы раз
И путь неблизкий от ж/д вокзала.

И берег опустевший, где песок
Весь в чаячьих следах – не человечьих,
И резкий звук гортанной птичьей речи,
И ветер чтобы холодил висок
И волны гнал рядами мне навстречу.

Но поздно. Вечереет. Ветер стих.
Пора домой. Везу тебе в подарок
Рассказ об этом дне, что был так ярок,
Богов куриных дюжину – и стих,
Написанный почти что без помарок.