Вставай, иди и духом стань лесным...

 Господь весны не метит в государи: 
 чтоб спину отогрел и видел сны, 
 опять цветную лесенку мне дарит… 
 «Вставай, иди и духом стань лесным! 
 И расселись по веткам, как по хатам, 
 по родникам заоблачных высот… 
 Страна лесным валежником богата, 
 и дух, земли не ведая, ведёт». 

 Апрель и впрямь на выгоне, с откоса 
 пасет пещерных жителей – стрижей… 
 Я стану птицей и великороссом, 
 росой на спицах маленьких детей. 
 И если суждено упасть в канаву, 
 найду и в ней, средь вечной темноты 
 агат и сердолик в земной оправе - 
 задуманные Господом цветы. 

 И вот она спускается на нитке 
 поляны оросившего дождя 
 та лесенка цветная – муза Шнитке, 
 Чайковскому ближайшая родня. 
 Её так много... Заняла пол-мира, 
 собой прозрачный купол повторив, 
 и льёт на землю праздничную мирру 
 под тихий приснопамятный мотив.

***

В небе вечернем, солёном летают дельфины –         
им оказаться в воздушной стихии охота!                   
Из переписки апостола Марка с Минфином               
можно узнать, что такая имеется квота.                                      

Им не пристало к лицу любопытство людское,         
просто играть захотелось, как ветру морскому           
с мысом песчаным, с лёгкой медузой-волною,             
с пахнущим йодом, лечащим душу покоем.      

Чёрная радуга в небе мелькнёт на мгновенье –                  
судьбы растений и птиц, что столетьями учишь,                
маленьким глазкам, как лёгкое стихотворенье,              
Пушкин и пунш – прочитаешь и тотчас забудешь!           

Но отпечаталась в матрице Чёрного моря                              
жизнь иностранная лёгкою гранью своею.                       
Вот почему оно тёмное лишь в разговоре,                        
утром, на пляже - играет воздушной свирелью.               

Через какое-то время прочтёшь в Интернете –                          
странный детёныш родился у гаги болотной:               
любит во сне улыбаться и первый на свете                  
крыльями машет, как будто встречает кого-то.                    

Гадкий утёнок, с которым один лишь убыток,
вырос в болоте, однако без всякой причины                         
к морю летит, позабыв про камыш и улиток,                           
чтоб посмотреть, как играют на солнце дельфины.

Борису Гребенщикову

                 Ой, Волга, Волга-матушка, буддийская река
                                            Б. Г.

Лунным лучом ли, солнечным Волгу измерить –                           
Астрахань в астрах только счастливо вздохнёт!                              
Зори здесь чистые, и над лиманами пери
в платьях прозрачных водят все дни хоровод.
Здесь хорошо оттого, что и Русь есть, и дельта.
Утром, в тумане теряет свой берег река.
Ветер-ревун, и безмолвие ровного света:
«Мир безграничен. Бакен не нужен. Пока!»

Вот потому только здесь, в камышовой ловушке,
словно маяк повседневный, рука из воды,
лотос растёт, и лягушки  стараются: «Пушкин!
Греки, Арина… Распутица… Алаверды!»
Волга в верховьях мордовья, чувашья, в татарах,
после по-русски ревёт, по-калмыкски поёт.
Только в конце, побывав и в Кремле, и на нарах,
лотос буддийский вживляет в аорту болот.

Пой, мой оранжевый, северный мой, эти кручи,
эту лесную, в духмяной листве благодать.
Дождик пройдёт посевной и местами могучий -
нам ли колосья в мокрых полях собирать?
Вон, за пригорком, как синяя сильная птица,
Волга мелькнула, в изгибах тугих парусов…
Лотос - он логос, он гнёт жестяную ключицу,
песней-клюкою в сердце ночное стучится:
- Эй, просыпайся… Я - Волга без берегов!