Ржавоволосое

Что тебе надо в стране покосившихся окон?
Здесь нет заветных ковчегов
и чудо-мечей для кровь-от-крови сынишки.
Вместо роскошного крайслера - вот телега,
спутником будет слепой охотничий сокол -
этих удобств хватит и так с излишком.

Помнишь,
на светском приеме у короля-бастарда
ты повстречал веснушчатую Зиглинду:
"Сударь, Вы слишком коммуникабельны.
Умерьте Ваш мачо-пыл".
Рядом трясла шевелюрой и бедрами Эсмеральда...
Поздно хватился, витязь, твой маленький плот уплыл.

Мчись, догоняй. Все без толку - эта баба
ржавоволосым призраком пронеслась
и промелькнула в европах с каким-то гадом,
нагло посмевшим тайно ее украсть.

Зигмунд,
в довесок вспомни свою природу.
Не кокаиновый раб и миссионер,
помнишь, Зиглинда сказала, глядевшая в воду:
"Буря утихнет следующей весною"*?

Верь.

* - перифраз цитаты из дуэта Зиглинды и Зигмунда в опере Р. Вагнера "Валькирия": "Бури злые стихли в лучах весны".

Звездоплан

Город засыпает. Просыпается магия.
Серые стены становятся яшмой и мрамором, оправленными в золото тысячи ламп.
Город все выше уходит в космос и падает
Одинокой, но яркой звездой в направлении наугад.

По аорте не мчатся эритроциты.
Тромбы теперь не страшны до утра даже в самых узких прожилках.
Город спит. Сном глубоким, спокойным и сытым.
В нем рождаются самые нежные запахи:
Некошеный лен,
Масло кунжута,
Молодое соцветие ежевики.

Сон для города – это мираж спокойствия, мира и легких прикосновений.
Все замирает. Все остается прежним и неизменным. Ход замедляет время.

Город плывет в безмерном пруду созвездия Малой Медведицы.
Млечный туман опускается на городские сады и причудливо клочьями стелится.

Все молчит. Тишина отшуршала листвой и стеблями камыша.
Но пока Солнце не будит город, он звездопланом курсирует по галактикам,
Плавно, ровно, размеренно, полно дыша.

Тебе снится любовь, Соломон?

Соломон, твои копи полны мертвечины.
Удушающий зверь всплывает навстречу бесстрашным из бездонных копален.
Этот город - сто лет одиночества черного камня.
Соломон, этот город скорее исчезнет, чем опочинет.

Ты надеешься, царь, что песок никогда не иссякнет?
Когда бьется стекло, ни одна из песчинок Хроносу не помеха.
За твоими мощами уже некому, некуда ехать.
Твоя стража, мудрец - болотные россыпи и одноногие цапли.

На твоих верноподданных сыплется вся небесная твердь.
Жилы улиц теперь половодье испражнений.
Город вспыхнул закатом. Оставлен дымиться и тлеть.
От восхода до вечности песнями здесь огнестрельные трели.

Два холма бурой лавы, лоно впадины - прелести Савской царицы.
Ты дарил ей высокие храмы, а она - от ворот поворот.
Тебе снится любовь, Соломон? Она может теперь только сниться.
Соломон неуверенно пишет: "...и это пройдет".