***
Мой голос жив и жаждет с Вами встречи.
Но Вы, мой критик строгий, безупречный,
Что скажете в своей прилежной речи?
Что всё пройдёт? — Звон колокола вечен...
И растворится мир в противоречье
Когда-то вслух произнесённых слов.
Их разгадать не сможет поздний вечер,
Захлопнув двери туго на засов.
Ну а пока стрелой неудержимой,
Забыв очки, Вы просто мчитесь мимо
Легенд прошедших; вдоль цивилизаций,
Вдыхая запах пыли и акаций.
А мне молчать осталось терпеливо,
Чтоб Вы моё смогли услышать имя.
И встретиться с тем голосом зовущим,
Что — тише нет... и не бывает лучше.
В ожидании Слова
Я осталась одна
в этом сумрачном городе вишен,
Посреди опустевших домов
и невидимых судеб.
Только ветер вверху
оголённые ветви колышет.
На верёвке бельё посерело.
Ну, где же вы, люди?
Я осталась одна,
и считать перестала ступени,
По которым душа
поднималась всё выше и выше.
Проросли в облака
от неё исходящие тени –
Говорить не могли,
но умели молчание слышать.
Я осталась одна.
В моих бедах никто не виновен.
Так зачем я опять
всё зову запоздалое слово?
Может, правда – крылатый Пегас
уронил мне на счастье подкову
И в глаза посмотрел
доверительно, зорко, сурово?
Одинокий фонарь –
мой единственный друг близорукий –
Озарит мои мысли,
согреет озябшую душу.
И войдёт в мою жизнь — в тишине —
так внезапно, без стука,
То великое слово,
которое жду. И дождусь я.
Февраль
Відбитки твоїх каблуків
Є. Бардієр
Отпечатки следов,
что застыли на свежих заносах,
Заметает февраль,
не узнав на сегодня прогноза.
Словно цербер лохматый
слоняется он в переулках,
И шаги раздаются в пространстве
отчётливо гулко.
Это просто зима
сохраняет остатки сокровищ
В неприступных сугробах,
что кажутся с окнами вровень.
Это хронику дней
отражают следы в неизвестность.
И не надо причин,
доказательств не надобно веских.
Существует февраль.
И апокрифы белого снега
Примостились в тетрадь,
не найдя сокровенней ночлега.
И не видит никто,
даже этот фонарь желтоглазый,
Как влекомы следы
на заносы запретных соблазнов.
| 
