Анатолий Марущак,
Херсон, Украина

КАК  ПРОЙТИ  К  МОРЮ В  АРКАДИИ  

Я к морю иду. Только моря не видно.
Один кулинарно-хот-договский шок.
По пляжу пролындал и очень обидно,
Что Черного моря нигде не нашел.

Спасатель-хохмач, разойдясь не на шутку,
Из будки кричит, как индус на быков:
- Мадам! В синей шляпке а ля незабудка,
Забудьте про моря, что дальше буйков.

Папаша, папаша, в семейном берете,
Плывите очками, чтоб прямо сюда.
Заплывом своим напугали до смерти,
Гребите к внучатам – там тоже вода.

На голос иду. И под лестницей вижу
Небрежно одетых и вялых людей.
Закрыли глаза – ноль вниманья на ближних,
Один с кошельками, видать, казначей.

И вся информация прямо на теле:
На спинах о кей, а пониже – привет.
И спереди профили, чуть запотели,
Вождей пролетарских, которых уж нет.  

И вот я у моря. Тут писают дети.
Подальше от них – старики, молодежь.
А волны навстречу. И ты незаметно
Одесского моря со всеми глотнешь.

Но я уплываю по солнечной нити,
Чтоб с морем вдвоем и с любимой вдвоем,
С центрального пляжа – на плиты, на плиты,
Где место под солнцем полвека моё. 

ВОСПОМИНАНИЯ О ПИВЕ  

Я внимаю звукам мая
И трамвая за углом,
Понимая, что кривая
Манит нас пивным ларьком.

По брусчатке и бетонке
Мы идем на третий круг.
И гремим посудой звонкой,
Словно танки На Испуг.

И не шатко, и не валко
Начинается спектакль.
В главных ролях за прилавком
Мойша, Изя, Исаак.

Больше шуток – больше пены.
С переходом на иврит
Критикует Изя Беню,
Знает – Крик не возразит.

Возвращаемся к рутине,
Позабывши про иврит.
После пива на латыни
Очень трудно говорить.

Но per aspera ad astra.
Мы, как звёзды, разбрелись,
Словно на всемирный кастинг,
В путешествие без виз.

За границу путь свободен
И на небо – просто так.
Мойша кашляет в Ашдоде,
На Втором лежит Исаак.

Где трамвай несуетливо
Заползал в застойный год,
Нам бутылочное пиво
Грустный Изя продает.

  
НИ – на испуг, так одесситы прозвали танки, которые делали  в 1941-м из обычных тракторов, обшивая их листами железа. Оглушительный шум на первых порах сеял панику среди фашистов.
Через тернии – к звёздам  ( лат ).
Второе – самое старое городское кладбище в Одессе.

  

  

                         ДРАККАР

Когда викинги  на судне-дрккаре в исключительных случаях рабу доверяли весло, он становился свободным

  

   В сто вёсел викингов драккар
   Переворачивает волны.
   Здесь правит грозный Ингольфар,
   А я всего лишь раб-невольник.

   Поставлена судьба на кон,
   Преступно медлят Один с Тором.
   Уперся головой дракон
   В разбушевавшееся море.

   Дракон драккар ведет в туман,
   А ураган заходит с тыла.
   По борту левому норманн
   Весло удерживать не в силах.

   Удар волны. И в том вины
   Нет бездыханного норманна,
   Что шторм – игрушка сатаны
   Смертельную наносит рану.

   Сверкнул глазами Ингольфар,
   Меня к веслу у борта бросил.
   И вёсел все полсотни пар
   Драккара повели на остров.

   Что мне суровой пены плен
   И бог чужой – норманнский Один?
   Я греб, я жил, я с ветром пел.
   Я был, как никогда, свободен.

   Я знал, что ежели на дно
   Утащит бог седобородый,
   То под норманнскою звездой
   Умру, как никогда, свободным.

   Удар, еще один удар.
   Ступил Нептун на борт дубовый.
   Взбрыкнул драккар, а Ингольфар,
   Казалось, не повел и бровью.
  
   Толпятся у бортов челна
   Волн покоренных злые орды.
   Морщина с гордого чела
   Сползает трещиной в фиорды.

   Теперь напрасно к берегам
   Причалил льдиной ветер лютый.
   Рейкьявик курит фимиам
   Неугомонным детям бухты.

    … Иду, где дым со всех сторон,
   Как в темя ночи, въелся в темень.
   И мне вослед глядит дракон,
   Слезу роняя на форштевень.

  
Ингольфар Арнарсон – норманн, основатель Рейкьявика, столицы Исландии
Один – главный бог викингов, Тор – сын Одина.
Головой дракона украшали форштевень судна, отсюда и его название - драккар