Настасья Чебыкина
Архангельск, Россия

                 Mr. Rain

Он приехал из Лондона, - длинный, холодный, чужой.
Он слонялся по улицам, трогая плечи прохожих.
Он был болен простудой, тяжёлой смертельной тоской
И хронической осенью, въевшейся в серую кожу.
Он ходил по вокзалу, подолгу топтался у касс,
Осторожно постукивал в окна плацкартных вагонов.
Напрягая зрачки близоруких, слезящихся глаз,
Каждый вечер смотрел расписание местных циклонов.
Он стоял на порогах гостиниц, ночлежек, домов,
Вновь и вновь огорчаясь, что люди его не пускают.
Ночевал на скамейках в компании пьяных ветров -
Полудиких бродяг, по-собачьи сбивавшихся в стаи.
Спал тревожно и чутко в сетях лихорадочных снов,
Растворялся туманом, теряя последние силы...
Поздней осенью в Лондон пришло заказное письмо:
"Mr. Rain заблудился в далёкой суровой России..."

            Серость

Небо болеет астмой: крепко засела в лёгких
Серая сырость вязкой, словно кисель, зимы.
Вместе с толпой соседей, серых и недалёких,
Выйдешь из дома в серость, жалок и неумыт.
Город тебе предложит серый асфальт и стены,
Серое злое время, запертое в часах.
В сером метро толкучка гонит поток по венам,
Гонит людей по "веткам", выходам, адресам.
Серая дама в красном хочет купить колготки.
Серый мужчина в чёрном срочно спешит в отель.
Серый пьянчужка в кепке просит деньжат на водку.
Старый художник в парке взялся за акварель...

      Дом, где живёт...

Дом притворился мёртвым, лежит в саду
Остовом черепахи, - большой и серый.
Входишь в него опасливо, как по льду,
Чувствуя зябкий холод пустой пещеры.
Сердце чуть слышно бьётся под коркой стен.
Дом оживает ночью, тоскует, дышит.
Что-то шуршит по трубам - в изгибах вен,
Каменный череп медленно точат мыши.
В тёмном углу за балкой плетёт паук
Тонкую нить чужой бесконечной грусти...
Кто-то по-детски робко коснётся рук,
Тихо вздохнёт, прижмётся. И не отпустит...