Андрей Шадрин
Киев, Украина

СНЫ ЦВЕТАЕВОЙ

И вечер удлиняет тени,
И безнадежность ищет слов.
М. Цветаева

Мы уходим в седые воды, мы ищем броды в осколках рая, во
Благе лета поем куплеты под шелест ветра и сны Цветаевой.
Понт под ними – как сны Алхимика, лижут чайки снежками белыми.
Птицы присные, в этой жизни ли, в прошлой были ль вы корабелами?

Всласть затерянный между перьями шахт Донбасса с гуцульской ватрою,
Как флагштоками, манит доками блудный берег семи фарватеров.
Не погибнут бы, где, как в Библии, небо с морем сходилось битвами
В синь безбрежную, так прилежно и вдрызг оплаканную молитвами.

Брали трезвыми нас, болезных, и крылья выстригли волнорезами,
Но влекло нас – прости, о Кронос! – как птиц, живущих своими безднами –
Вдаль и глубже, и грело души, ведь: вдруг на дне есть пучины высшие?
Чайки помните? Кто мы, что мы да в тихом омуте позабывшие?

Вновь уходим – не по погоде, и снова рябью знакомой высталны
Воды быстрые, и неистово вновь зовет дотянуть до пристани
Где-то с берега – до истерики – чье-то сердце. Нет. Не теряй его…
Но над крышами – еле слышно – ушедших нас отпоет Цветаева.

БОЛЬНИЦА

Моя больница – всегда со мной.
В ней станет птица моей женой,
В ней бонз и нищих повергнет ниц
Абсурд уколов и капельниц.

Моя больница – эдемский сад,
Где даже яблоку каждый рад,
Где доктор прячет в груди змею,
Где боги плачут – а я пою;

Где в схиме комнат с одной стеной
Иван Бездомный живет со мной.
И вязнут лица в глухой броне…
Моя больница всегда – во мне.

ПУШКИН

В провинции воздух душен.
На площади – трын-трава.
А свержу – взирает Пушкин
На тех, кто едва-едва

Причесан, благополучен,
От жизни уже устал…
И льют свои слезы тучи
На каменный пьедестал,

И пьют свои грезы люди,
И множат благую весть
Для тех, кто в миру – рассуден,
Для тех, с кем почетно – сесть…

В ларьке не хватает пива,
В душе не хватает ска –
И смотрит Поэт игриво
И чуточку свысока,

Но, в камень вгрызая плеши,
Взирает А.С., сидяч,
На тех, в чьих устах навешен
Безмолвный Дамоклов плач,

На тех, кто эпохи ради
Надсадно сверлит умы.
Но кто же его посадит –
Он памятник. Как и мы.