Модильяни

Не всем довелось родиться
Среди серебра и злата,
Что, обанкротившись, папа
Сложил в постель роженицы.
Не всем довелось так родиться.

Не всем довелось в Париже
Прослыть кавалером галантным,
Блистающим с шиком и лаком,
Что многим хотелось стать ближе.
Не всем довелось так в Париже.

Однако, его картины
Друзья его не покупали.
И только ОНА понимала
Его и его картины.
Такие картины, однако.

Он умер. Она сказала:
«Он ангел», - так и сказала
И вышла к тронному залу
Всевышнего через окно.

Не всем довелось родиться
Среди серебра и злата.
Не всем довелось в Париже
В богатых домах остаться
Шикарным, бесценным трофеем.
И не у каждого фея
Владела кольцом с печатью
Царя Соломона.
И счастье
Еврейское
Не для всех.

.

Подражание Игорю Северянину

Я, видите ли, грезерка,
Гетеро-, ах!, -сексуалка,
Романтик, но не позерка,
Местами горизонталка.

В душе шелковится море,
Алеет китайская джонка,
Вздымаясь в мечту парусами.
И водится обнаженка.

Себя до конца не знаю…
А кто себя точно знает?
Нельзя же пройти сквозь стену

Обыденного сознанья.
Пульсирует от познанья
На нежном виске моем вена.
.

Средиземноморское

Старый финикиец капитан
Детям рассказал морскую байку,
Как отдал дельфинам и китам
Двух безумных, говорящих странно
На своих нелепых языках,
Мысли дикие зашифровав в стихах.

Пел один возвышенные песни,
Посвященные его богам веселым,
Неспокойным, как морские волны,
И величественным, как ночное небо.
И когда он пел, всем было легче,
Сам же становился как Адонис,
Так красив, что грабить не хотелось.
Но никто не может вечно петь.
И отдал он золото тирана
Морякам, что в грозную пучину
Кинули певца, как персиянку.
Там он пел и на спине дельфийской рыбы,
Уносящей  его вдаль за горизонты.

А другой же бормотал невнятно
Про обет неведомому богу,
Что от страха он, подлец, нарушил,
Чем порвал тугую нить, что держит
Убежавшего на этом свете
«Пусть уж лучше он один погибнет!» -
Капитан подумал и отправил
Беглеца того на дно морское,
В царство страшного Левиафана,
Коим был немедленно проглочен
Тот пророк, не пожелавший быть пророком.

И с тех пор наш капитан зарекся:
Не берет поэтов больше на борт.
Ритм стихов их всех сбивает с ритма,
И рабов на веслах на галере,
И невольницу в каюте капитана.