Местный падеж

в моем животе шум уходящих вместе с волной камней.
вода, а с ней и кожа, приглушают обиду. камни, должно быть,
округлы и лысы, иначе обида вспорола бы морю брюхо
и выплеснулась наружу, а морские кишочки слишком дороги
для прибывших к этой бухте на автобусе. рыбья требуха
пропитала набережную кичливым равнодушием - ее серые мундиры
в распаренных шоколадно-черешневых руках эльзары
готовятся к стирке. латунные пуговицы осыпались... как пьяный цейс
декабрьское солнце опрятнее, чем выжатая лимонная мякоть,
асфальт, однако же, убедительней по ряду причин:

а) перцепция. говяжий язык залива тих и шершав;
гнилые зубья башенок на мысу перестукиваются через стену,
нарушая трапезное молчание, и в общем рот
скорее пуст и беспомощен - чем заполнен. ошалелое бессилие десен,
сточенных о мазут, усиливает тягу ландшафта к обветшанию;

б) хронотоп. скорость взгляда у моря приближается к скорости света,
и горизонт, ощерившись, сгребает вереницы обглоданных тележек
к ногам наблюдателя (черная пятница), другими словами,
естественный способ движения здесь - вымещение.
утренний паркинг пустынен как отдавшая себя свиноматка;

в) kyrie eleison (без придыхания). посвист щемящего грота
с пеной у рта: колется и немеет. память камней испещрена складками скал,
волна фыркает на изъеденный бетон, ей вторя сопит юстиниан
и отпускает копченую куриную ножку в воду;

г) автобус. палка о четырех началах, сведенных к узкому глазу, где г
теряется за ненадобностью на перешейке разделительной полосы
между вчера и деструкцией.

Б.Н.

гранула
спрыгнула на песок - немедленно
став ортом,
правящая фракция избрала
курс к атомарному
распаду - как было предсказано
в соннике
с бирюзовой обложкой. только
созвездия на ней
и могли подтвердить, что это сонник,
и должным образом выступили
испариной
на покатом лбу робеспьера,
начиная уже с девятого,
но не позже десятого
термидора

пил шиповниковый сок
и оцарапался
кромкой
в месте разрыва, часоточащим волокном,
во имя
принципа упорядрочения
на пышном лафете
с формулировкой: за бесконечную жизнь
по меркатору

Б.Н.

“Лежишь в гробу, празднуешь субботу…”
Григорий Сковорода

рябчик соотнесенности
валится в сноп охотничьего дыхания,
промысла. терещенко, теребовль, потеря:
по праву сильного - усни. клику
успой, омертви

вспорхнул неживой петлей,
высвободив горсть взглядов. возможно,
от этого патрон
с шелушащимся намерением
поцелуя вздыхает чаще

упредь, оттесни
влекущее. дробная цифирь дождя
скатывается в клеть
во-стоков; и рдеет глаз родителя
над тетрадью

пустой, с расчерченными полями -
халепской бумажной фабрики - по заказу
минобразования, когда коллектив кровосток
еще не был организован, но уже
миновала чересполосица

II.14