*  *  *
    
Как в фильмах Тарковского, гнется трава
От сильного ветра – всё ближе к излуке
Притихшей реки…  Мне даны на поруки
И эта дрожащая в небе листва,
И эти едва уловимые звуки
Тревожного ветра, и эти слова.

Мне песенный дар уготован за то,
Что жить на особинку всюду старался,
Что словно сорняк, на свободу я рвался,
Что мало воды унесло решето.

За то, что всю жизнь я провел на краю,
Не мял ни тюльпан, ни твою незабудку.
За то, что ни разу я не  был в строю –
Не пел идиотом под общую дудку.

За то, что необщие сеял слова
В родимом песке да на книжной странице.
За то мне дарованы эти права,
Что я не обидел ни зверя, ни птицу.

                 *  *  *

Снег идет, как житийная проза –
Крупностопно, светло, не спеша.
И от зимнего тлеет наркоза
Одинокая крошка-душа.

Видно, нету роскошней подарка –
В предвкушеньи стреноженной тьмы
Снег идет от Луки и от Марка,
От Матфея, Иуды, Фомы.

От  небесной церковной лампады,
Засыпая морей берега,
Досточтимые веси и грады,
Долы, горы, леса и луга.

Частоколы, дворы, буераки,
Трехугольные крыши домов…
Что ему потасовки да драки,
Колченогие люди-собаки,
Низкопробный крысиный улов?

Не комета ль в потемках блеснула?
Как ты призрачен, звездный обоз!
Что тебе до вселенского гула?
Но такая тоска навернула –
Снег проклятый растрогал до слез.

                            *  *  *

Если б я только знал, что всё будет так,
Если б я тоньше чувствовал нить событий,
Я б не сжимал в руке ледяной пятак,
Я бы смелей смотрел в Гефсиманский мрак,
Был бы Фаворский свет ярче всех наитий.

Если б я только знал, что моя стезя
Будет  темнее русских ночей беззвездных,
Знал бы, чего говорить мне никак нельзя,
Если б я точно знал, кто мои друзья,
Я бы прожил не так…да теперь уж поздно.

Если б я только знал, что всё будет так,
Что не рассеят строчки кромешный мрак,
Если грядет вселенская катастрофа.
…Не оттого ль щеглы на ветвях твердят
Этот кристально-чистый словесный ряд:
Родина, Звезды, Вселенная, Тьма, Голгофа…