***

Бывает, холод на дворе,
Сквозь темень не пробиться взору.
И долгий вечер в той поре,
Когда укладываться впору.

Но печь горячая ворчит,
И в пляске пламени и в плеске
Дыханье щедрое сочит,
Так что вздыхают занавески.

И слышен голос за окном –
Там вьюга плачет, причитает.
И над трубою помелом
Дым отлетающий мотает.

И в обступающей ночи
В непроницаемые окна
Вдруг кто-то резко постучит.
От неожиданности вздрогну.

Скорей на улицу, скорей –
Кому же в час такой я нужен?
В дом облаком ворвётся стужа.
Бегом к калитке от дверей,

Но за калиткой – никого.
Да что за чёрт? Стучался кто-то,
Лишь третья смена на работу
Шагает – только и всего!

Я на высоком этаже
Живу теперь, забот не знаю.
Людей почти что не встречаю:
Зайдут в подъезд – и нет уже.

Не спорю – так предрешено.
Но как же с этим примириться?
В моё высотное окно
Теперь никто не постучится.

Переправа на Волге

Две минуты уже до отхода,
С рюкзаком, задыхаясь, бегу:
К отплывающему теплоходу
Опоздать я никак не могу.

Только что это?
Вот он над кручей,
Словно вырос, стоит теплоход.
Аж трубой обозначен на туче…
Может, это совсем и не тот?

Удивительно выросла пристань.
Поразительно: бакен подрос!
А на палубе белой и чистой
Вслед за бакеном вырос матрос –

Но, когда добежал через силу,
Билетёрша звонок подала,
Здесь как будто меня осенило:
Да ведь это – вода прибыла!

***

Машина.
Гроб.
Четыре человека.
Отсутствующий – на сторону – взгляд.
К пристанищу, известному от века,
Гонимы деловитостью, летят.

Всё это промелькнуло мигом –
Мимо,
Но память к необычному цепка:
Кого везут так неостановимо
Без памятника,
Даже без венка?

И самому мне стало как-то сиро,
Тем более, что рядом – никого:
Ведь что-то же он требовал от мира
И мир взаимно требовал с него…